Долго рассказывать, но Северус Снейп (Злодеус Злей) - сын Гестапо-Мюллера, который после смерти сумел победить зло. Это отдельная история, читайте её в полном тексте "Меча и Зеркала". Настоящее имя Мюллера - Клаус Фридрих Подлизанцер, и живёт он теперь на планете Малюсь. Удивительно, но Северуса нашло письмо из "Хогвартс" и там. По окончании школы, уже став Упивающимся, Северус побывал дома, и отец объяснил ему страшную ошибку, которую и сам когда-то сделал. После этого Северус перешёл на сторону Света. А этот отрывок начинается непосредственно с того, чем заканчивается "На красный свет".

Всё. Он больше не любит Лили. С той самой минуты, как впервые увидел её вернувшейся в этот мир. Тело Тёмного Лорда унесли. И он, профессор Злей, с трудом поднялся с пола, не сознавая ещё, на каком свете находится.

Эти трое стояли прямо перед ним. Мелкий Поттер уткнулся лицом матери в грудь. А она и большой Поттер держались за руки и глядели друг на друга. Северус видел их лица в профиль, как показывают в мугловом кино. И в этот миг стало ясно: она не та, какой ему снилась. Где бы ни была она эти годы – ей уже тридцать пять. На ней та же печать испытаний, что и на нём, Северусе. И она совсем земная…

…Вернув дела Думбльдору, Злей тут же махнул к себе на Малюсь. Просто собрался и полетел, не предупредив никого из своих. Поэтому не встречал его на космодроме старенький “Хорьх”, и Северус, как последний мугл, пошёл на автобусную остановку. Загадал, как в детстве: какой придёт автобус? Тот, что только до угла, тот, что останавливается напротив дома, или самый лучший – прямо до подъезда?

Ему досталась золотая медаль. С тёплым чувством Северус поднялся в рыжую коробочку. Поймал себя на том, что ищет в воздухе полы несуществующей мантии. На Малюси знать о его волшебных способностях не полагалось.

С мармеладом в бороде
К своему папаше
Плыл медведь в сковороде
По кудрявой каше… –

вспомнились дурацкие детские стишки.

Злей устроился “на колесе”, рядом с белокурой женщиной. Она скользнула по его лицу неприятно-рентгеновским взглядом и снова погрузилась в собственные мысли. Злей поджал губы и поглядел примерно так же. Кажется ему или он в самом деле когда-то её встречал?

Женщина достала из пакета начатую бутылку оранжевой воды. Жидкость всплеснулась, потекла по стенкам – и что-то в беге капель и струй привлекло внимание Злея.

Это только его дар. Прежде чем соседка успела отвинтить пробку, Северус перехватил её руку:

– Не пейте! Вода отравлена!

– Дурак ты, Подлизанцер! – отозвалась она очень знакомым голосом. – Стоило лететь с другой планеты, чтобы так по-баранообразному напоминать о себе!

– Сама ты, Каменская… – да, правда, с ней он четыре года просидел за одной партой, и к тому же она жила буквально этажом ниже. Молва кричала “тили-тили-тесто”, но на самом деле была просто небольшая взаимовыручка. Они оба, Сева и Настя, были сильно “в себе” и потому друг другу мешали по минимуму.

Эти воспоминания заняли у Злея не больше секунды. Бутылку у Насти он всё-таки отобрал. Сделал из неё большой глоток – и на секунду лицо его исказилось в предсмертной муке, потом побледнело и застыло. Настя не успела испугаться, как Северус встряхнулся и снова поглядел на неё недобрыми тёмными глазами.

– Вот что с тобой было бы, Каменская, если бы ты это выпила. Только не сразу, а через пару дней. Списали бы на остановку сердца.

– Иди к чёрту, Подлизанцер! И так каждый день трупы!

Со всех сторон на них уставились глазами любителей сериалов. Но Насте и Севе это было решительно всё равно.

– У чёрта я уже был. Поэтому могу травиться любой гадостью. А вот у тебя откуда трупы? Ты что, доктор?

– У хорошего врача они не могут быть каждый день. А я хуже, – она понизила голос, – уголовный розыск.

– Ты?! Тебе, извиняюсь, без сверхъестественных способностей, там делать нечего.

– Фу, как надоело! Сколько народу думает, что если я не умею бегать и стрелять, а в основном сижу в кабинете и рисую схемы, так проку от меня никакого. Не хочу хвастаться, но я аналитик.

Злей аж присвистнул:

– Ну что тогда удивляться, что тебя пытались убить?

– Севка, отдай бутылку! Завтра криминалистам передам.

– Держи. А мы, кстати, приехали.

Он сошёл первым и подставил ей руку.

* * *
Настя позвонила ему через три дня вечером:

– Сева, ты можешь ко мне подъехать?

– Куда подъехать?

– А, ты же не знаешь! Под вами я уже много лет не живу, а живу сама по себе через весь город.

…Она открыла ему, и он поразился тому, как плохо она выглядит. Лицо какое-то серое, огромные круги под глазами… Настя увела Северуса на кухню и зачем-то закрыла все двери.

– Ты был прав, – бесцветным голосом сказала она, опускаясь на табуретку. – Они нашли яд. И я сразу сказала, кто это сделал. Тот, кто принёс мне эту бутылку и отдал в руки.

– Ему могли и подсунуть. Не только для тебя – для него самого.

– Вот и нет. Он её достал из сумки початую. Значит, из неё пили до того, как отравили. И он нёс её с чёткой целью всучить мне. Я, помню, выходила с работы и говорю: “Сколько же по этой жаре тратишь на газировку! Знаю, что вредно, а всё равно выйду из метро и куплю”. А он сразу и разлетелся ко мне: “Держи, хоть раз не потратишься!” Хорошо, мы только чаю попили, я сунула бутылку в пакет и забыла про неё.

– И как раз в этот вечер решила съездить к родителям. И села в один автобус со мной. И там всё-таки вспомнила про воду, – Северус говорил нарочито бодро, чувствуя, что дело совсем не в этих подробностях. – Знаешь, я в людское благородство давно не верю. Но могло же быть… что он, ничего не зная, сам глотнул яду, потом пожалел тебя, решил водичкой выручить…

– Северус, он яду глотнул, но это было уже на допросе. Другого какого-то, мгновенного. Мы ему ловушку поставили. Приходят наши на службу все расстроенные и объявляют, что я скончалась накануне вечером и что есть подозрение на отравление. А я пришла на час раньше и в шкаф спряталась. У него глаза забегали, он как закричит: “Не должно быть никакого подозрения!” И тут из шкафа вылезаю я, лицо, надо думать, и впрямь как у выходца с того света. “Ненавижу!” – орёт он. Достаёт из кармана какую-то крупинку, глотает – и всё.

– Настя, небо нас любит! Если бы мы с тобой не столкнулись – тебя бы уже не было.

– И лучше бы не было! Ты так ничего и не понял!

– Вы с ним вместе служили.

– Да если бы только это! Я любила его, Северус! На край света пошла бы! Мы встречались урывками, в просветах наших будней. Жениться не хотели – и так было хорошо, и потом развели бы по разным отделам… А мы все вместе были – коллектив, наш полковник столько сил и души вложил, чтобы создать нас… Вроде ведь и он меня любил, не полковник то есть, а покойник, и мы от этого только лучше работали… И я не знаю, когда он решил предать меня. Что я ему сделала? Да самое ужасное – боюсь, не я одна. Боюсь, он убил бы всех нас.

Северуса больше всего пугало, что она не плачет. Она только непрерывно курила – в том мире, где жил последние годы Злей, немыслимо было, чтобы женщина столько курила. Северус растворял в воде одному ему ведомые снадобья – с алхимической аптечкой он не расставался. Но Настя не хотела это пить – видно, чуяла, что от этого не умрёт…

– Настёна, ты лучше заплачь! Хотя сам я не плакал всю нашу войну. Ни на той стороне, ни на этой. Я видел такое тысячи раз. Людей и подкупали, и запугивали, и влезали к ним в душу… Тёмная сторона очень могущественна. Оттуда почти невозможно уйти. Меня вытащили. Вытащила мама, как в своё время вытащила и моего отца. Так что знай, с кем откровенничаешь, – он закатал рукав и показал едва видимый Тёмный знак. – Почти сошёл, а всё-таки никуда не денешься!

– Оп-па! – по-школьному вырвалось у Насти. – У моего точно такой проступил после смерти! Чёрный-чёрный такой…

– Оп-па! – не удержался и Злей. – Сильным же он был колдуном, если скрывал это при жизни! Слушай, они и на Малюсь добрались! И я же должен его знать! Опиши. Если можешь.

Настя на одном дыхании дала словесный портрет. Горе её куда-то отступило. Она напружинилась, как бегун перед стартом, впилась глазами в лицо собеседника, словно хотела увидеть ускользающую нить путеводного клубка. “Вот чёртова девка!” – подумал Злей с уважением. Вслух, выслушав описание, он сказал:

– Ну конечно, знаю! Этот тип ухитрился бежать из-под стражи ещё пятнадцать лет назад, когда только переловили всех Упивающихся Смертью. Его нигде не могли найти, а оказывается, он аж на другую планету смотался! Как знать, может, тоже отсюда родом?

– Сева, ты можешь толком объяснить, кто такие Упивающиеся Смертью?

…Страшный рассказ затянулся до рассвета. Северус выдал на-гора всё, что знал, в чём сам участвовал “и на той стороне, и на этой”. Настя слушала жадно, дрожала не столько от страха, сколько от нервного возбуждения. Можно ли ему доверять? Не играет ли он с ней, как кошка с мышью? Он страшный человек, он не пожалел маленьких детей – собственных учеников, потащил их прямо в логово врага. Он будет использовать кого угодно. И победит. Он совсем не похож на того, кто чуть её не убил. В том не чувствовалось ни дуновения зла. Тот изображал талант и всеобщего любимца, пока готовил свои страшные яды. Видимо, при поспешном бегстве на Малюсь колдовские способности он растерял, такое бывает. Остались только познания в химии и шпионские навыки. И терпение. И ненависть. Волк-одиночка долго ждал своего часа… Только всё равно оказался слабаком и двоечником…

Северус, Севка Подлизанцер – совсем другой, хоть тоже умеет не раскрывать своих карт. Внешность у него страховидная, глаза – как сама тьма. Длинные волосы, может быть, и смотрятся стильно, когда он в мантии, но сейчас заколоты в дурацкий хвостик. Доброго слова от профессора не допросишься. Никому нравиться он не хочет, всё делает по-своему, кличку “Злодеус Злей” носит как почётное звание. Но сколько раз спасал всех тех, кто в мирной жизни его бесит!

А как Настя, майор Каменская, непохожа на Лили! Белокурые волосы собраны в “конский хвост”. Голубые, очень светлые глаза, внешность неяркая, если не краситься долго и старательно. Абсолютное пренебрежение к тому, что на себя надевать. Вечно кофе и сигареты. Даже при сильной любви тяга к независимости. Никогда не рвалась иметь детей, хотя об этом ей, наверное, суждено ещё пожалеть…

В общем, после глупостей, наделанных в юности, после пережитых трагедий им сам Бог велел дружить. С той ночи у Насти на кухне минуло больше года. Сейчас, летом, Северус опять на Малюси, а Настя уже проводила отпуск на Земле. Жить вместе не получалось. Каждого держала его работа. Злею больше не довелось помогать Насте в раскрытии преступлений. От встреч с колдовством доблестную милицию планеты Малюсь Бог миловал. А иную помощь Настя встречала в штыки:

– Исповедальное зелье – это, по-моему, бесчеловечно! Пусть другие ведомства работают с “сывороткой правды”! Увольте меня от ваших политических игр, моя правда – судьба каждого человека!

Они всегда из-за этого ссорились. И не только из-за этого. Им бывало вместе тесно, а врозь скучно. Но это они себе выбрали навсегда.