...Ветер усилился, заунывный свист привел гондорца в себя. Он медленно встал, вытер глаза и пробормотал:
- Что я тут нагородил? Что я натворил? Фродо! Фродо! - со страхом закричал он. - Фродо, вернись! У меня помутился разум, но это уже прошло! Фродо!..

Однако Фродо был уже далеко: не слыша последних выкриков Боромира, не разбирая дороги, бежал он вверх. Жалость и ужас терзали хоббита, когда ему вспоминался озверевший гондорец с искаженным лицом и горящими глазами, в которых светилась безумная алчность.

Вскоре Фродо выбрался на вершину горы, перевел дыхание и поднял голову. Однако сначала ничего не увидел, кроме призрачно туманных теней - ведь у него на пальце было Кольцо Всевластья. А потом тени вдруг обрели резкость и стали картинами неоглядного мира, будто хоббит, как птица, вознесся в небо.

На восток уходили неведомые равнины, обрамленные в отдалении чащобами без названий, за которыми высились безымянные горы. Внезапно тьма загасила надежду хоббита. А потом он ощутил ГЛАЗ.

Глаз напряженно рассматривал Хранителя, который осмелился надеть Кольцо. Фродо чувствовал, что от Глаза не спрячешься. Хоббит упал, скорчившись на полу беседки. А потом в голове у него прозвенело: "Мистер Бэггинс, еще одна такая выходка, и я буду поднимать вопрос о вашем отчислении!" - и над горой разлилась тишина.

Открыв глаза, Фродо увидел над собой глаз. Нет, два глаза. Они жгли его, пронизывая и вселяя ужас. Но это был не тот ГЛАЗ, могущественный и ужасный, который заставлял почувствовать всю мировую скорбь, все отчаяние, когда-либо выпадавшее на долю человечества.

- Минус пять баллов, и будет еще минус десять, если Вы сейчас же не отправитесь в свою спальню!

В крохотном хоббите противоборствовали две могучие силы. Он был несказанно рад, что все ужасы Мордора, извечные притирки Леголаса, придирки Боромира и придурки Арагорна остались позади. Но тут, в незнакомой и потому пугающей стране, Фродо чувствовал некоторую неловкость.

- Минус еще пятьдесят баллов, мистер Бэггинс, и в наказание вы сегодня вечером поступаете в полное распоряжение мистера Филча.

Фродо нехотя поднялся и впервые взглянул на говорившего. Господин был высоким - чуть-чуть повыше Арагорна - а широкая ослепительно-черная мантия не скрывала его высокого достоинства. На плечи его ниспадали длинные черные волосы. Возраст по лицу Господина не угадывался, и только глаза, глубокие, словно Море, но острые, как лучи Вечерней Звезды, говорили о его глубочайшей памяти и опыте древнейших мудрецов Средиземья.

Неизвестный уже шел вниз, всем своим видом выказывая нетерпение и гнев. Фродо поспешил за ним. Хоббиту становилось все неуютнее и страшнее, Кольцо угнетало его своей необоримой властью, а шаги Господина в черном гулко отдавались в затуманенном сознании Фродо.

Они миновали множество переходов, спустились по нескольким пологим лестницам и остановились перед небольшой дверью, обитой железом.

- Филч! - воззвал Господин.

Из округлой двери, мучительно напомнившей Фродо родную Хоббитанию, вышел страшный старик. Он пошевелил пересохшими губами и воззрился на Фродо.

- Этот тоже? - хрипло захихикал старик. - Профессор, разрешите мне его наказать по-настоящему! Ведь нарушение-то серьезное? - жуткое лицо его исказила отвратительная гримаса. - Я ведь и кандалы, и розги, и всякое такое...

Фродо, словно сквозь сон, слушал, как решается его судьба. Кандалы... Еще свежи были в его памяти воспоминания о том, как был насмерть замучен отец Торина, Трейн, как страшно страдало существо Горлум в застенках Барад-Дура... Губы Господина искривились в саркастической усмешке:

- Нет, Аргус, хоть мистер Бэггинс и заслуживает самого сурового наказания, не думаю, что директор одобрил бы это. Дайте ему какую-нибудь работу. Потяжелее.

Господин стремительно развернулся и ушел, задевая полами длинных черных одежд древние камни стен...

Весь вечер Фродо мыл и натирал старые котлы в подземелье. Все время слышалось шарканье подошв о неровный пол и кряхтение старика. Иногда он наклонялся к уху Фродо и тогда, чуть ли не кожей чувствуя сиплое дыхание старца, хоббит начинал еще усерднее тереть опостылевшие медные сосуды. От усталости и тяжелого, смрадного воздуха в подземелье Фродо порой на миг терял сознание, а все происходящее он видел, как сквозь пелену удушливого тумана. Бедный маленький хоббит! Никто не мог защитить его от этого чуждого ему мира. Зачем он только одел Кольцо? Фродо вспомнилось, как верные друзья не раз выручали его. Вспоминались ему Сэм, Пин и Мерри, которые шли с ним из самой Хоббитании. Вспоминался ему и Арагорн, сын Араторна, что спас его от назгулов и, словно крылатый Пегас, перенес через Карадрас. Где теперь друзья?..

Когда солнце уже вызолотило вершины окрестных холмов и сумерки, что предвещают приход ночи - поры эльфов - уже легли на дремотую землю, в подземелье спустились юноши с зелено-серебряными знаками на одеждах. Они принесли Фродо отнюдь не радость освобождения и даже не сострадание. Их жестокие насмешки черными стрелами пронзали беззащитное сердце хоббита. Фродо отчаянно цеплялся за воспоминания о Братстве Кольца - хоббиты, Гимли, Боромир, Леголас, Арагорн... Совсем не понимая, зачем он это делает, и по какому праву Кольцо забросило его сюда, Фродо продолжал уставшими руками водить тряпкой по круглому дну. Один юноша с серебристыми волосами и тонкими чертами лица толкнул Фродо так, что тот упал прямо в сосуд с грязной водой. Смеясь, cреброволосый юноша занес было руку для нового нападения, но знакомый голос Господина ("Я еще раз повторяю, Поттер, я ЗАПРЕЩАЮ Вам подглядывать за мистером Малфоем!"), донесшийся из-за двери, остановил его.

Фродо в полубеспамятстве осел на холодный каменный пол. Спаси меня, о Арагорн, сын Араторна, потомок Исилдура, король Гондора, Эльфийский Берилл... Приди ко мне на помощь, Господин... Господин в черном...

Кольцо! Оно все сильнее жгло палец Фродо. Отдать?.. Отдать кольцо Господину! В этом и есть единственное и благостное спасение. Он достаточно силен и умен, чтобы преодолеть Кольцо и суметь взять его у хоббита. Тогда Фродо вернется в привычный, порой жестокий, но до боли знакомый мир.

Фродо понял, что нашел того, кто защитит и поможет. И всем изодранным сердцем хоббит потянулся к нему. И все его чувство вылилось в песню, грустную, как прощальная песнь эльфа. Фродо пел, его голос крепчал с каждым словом, и хоббит знал, что придет конец его несчастьям: